Рассказы о любви. Судьбы капризной перехлёсты.
Автор: Глория, 04 Авг 2012
Дорогие друзья!
И снова мы вместе! Как приятно видеть вас у себя в гостях!
Какая жаркая погода стоит все эти дни! Хорошо тем, кто сейчас в отпуске — на даче, на морском побережье, в шезлонге на берегу океана… Фантастика!
Ну, а для тех, кто все-таки остался в городе и продолжает работать, а сейчас находится в моей литературной гостиной, — мой маленький сюрприз — восхитительное воздушное мороженое трех видов — ванильное, клубничное и шоколадное — на выбор. Угощайтесь, друзья мои! Пусть это вкусняшка поднимет вам настроение!
Итак, мы с вами будем лакомиться изысканным мороженым от моего любимого шеф — повара, и, конечно, продолжим нашу тему — Поговорим о любви.
Мольер (настоящее имя Жан Батист Поклен) (1622-1673) — французский комедиограф, актер, театральный деятель, реформатор сценического искусства, служил при дворе Людовика XIV (опираясь на традиции народного театра и достижения классицизма, создал жанр социально-бытовой комедии, в которой буффонада, плебейский юмор сочетались с изяществом и артистизмом), писал:
В душе померк бы день и тьма настала б вновь,
Когда бы из нее изгнали мы любовь.
Лишь тот блаженства знал, кто страстью сердце нежил,
А кто не знал любви, тот все равно, что не жил…
Один из самых выдающихся французских писателей и основоположников французского реалистического романа XIX века Анри Мари Бейль (1783—1842), писавший под псевдонимом «Стендаль» говорил так:
«Любовь — единственная страсть, которая оплачивается той же монетой, какую сама чеканит».
Наиболее известные его произведения: «Красное и черное», «Пармская обитель», «Итальянские хроники», «Записки туриста».
Любовь — тихая, спокойная гавань. Или — бурлящая стихия океана. Что лучше: спокойно качаться на ласковых волнах или взлетать к самому небу и падать в пропасть , без конца, с замиранием сердца, без всякой надежды на спасение? Ответ у каждого из нас свой.
Предлагаю вашему вниманию авторский рассказ:
СУДЬБЫ КАПРИЗНОЙ ПЕРЕХЛЁСТЫ 
Руки врача.
Они могут быть сильными, нежными, жесткими, мягкими, теплыми, твердыми, грубыми. Могут причинять невыносимую боль, а могут давать облегчение от этой самой боли.
Глаза врача.
Они могут быть внимательными, добрыми, равнодушными, холодными, безучастными, любопытными, усталыми, веселыми, задумчивыми. Могут вызывать чувство страха, и наоборот этот страх рассеивать.
Человек в белом халате, кто он? Врачеватель, доктор, целитель, кудесник, волшебник, бездушный робот?
Мы обращаемся к этим людям по мере необходимости, когда нашему здоровью или здоровью наших близких угрожает опасность, мы верим и надеемся, что эти люди в белых халатах помогут, спасут, сделают все возможное и невозможное.
Мы молимся на них, как божеству. А, когда они не оправдывают наши надежды и ожидания, мы в отчаянии отворачиваемся от них, проклинаем все и вся. Считаем их никчемными докторишками, неучами и неумехами.
И так без конца, всю жизнь, во все века и эпохи.
Их роман начался так внезапно и стремительно, что они сначала и не поняли, что же все-таки произошло на самом деле.
Все было, как обычно бывает в отношениях между врачом и пациентом. Консультации, запись на прием и т.д. Но процесс лечения затянулся. Вначале из-за болезни пациентки, затем врач ушел в отпуск на две недели. В регистратуре ее, Алёну, хотели переписать к другому специалисту, но она отказалась. То ли по причине недоверия к новому незнакомому доктору, то ли по какой-то другой причине, непонятной ей самой.
Когда Алёна в назначенное время приехала в престижную частную стоматологическую клинику, молоденькая смазливая девица с высветленными волосами, в коротеньком белом халатике, безапелляционно ответила:
— А Котова сегодня уже не будет.
— Как не будет? Мне назначено, я приехала из другого города, потратила свое время и, наконец, деньги, — в ее голосе зазвенели нотки возмущения и досады. — К тому же, у Вас есть мой телефон, могли бы позвонить и предупредить.
Администратор на несколько секунд замялась, а потом нехотя произнесла:
— Ну, я могу ему позвонить, может, он еще и не совсем ушел.
— Конечно, позвоните, я подожду, — Алёна, не скрывая раздражения, отошла к окну.
Погода заметно портилась, солнце скрылось, откуда-то поползли противные, ничего хорошего не обещающие тучки.
Да, дождя еще не хватало на мою голову. С грустью вспомнилось о забытом в спешке на работе зонте, и о том, что опять придется отпрашиваться у начальника, если этот противный Котов ее не примет сегодня. К тому же, придется выслушивать нудные тирады об огромном объеме работы, о сжатых сроках и о безответственных сотрудниках, думающих только о своих личных проблемах. И все из-за чего? Или из-за кого? Из-за этого Котова, который вдруг взял и ушел с работы и не принял своих назначенных пациентов.
Да, такой молодой, равнодушный, холеный доктор с холодным безразличным взглядом темно-серых глаз. Высокого мнения о себе, хотя работает как робот, методично и профессионально. И медсестер постоянно гоняет, как провинившихся школьниц. Все ему не так: то холодно в кабинете – выключить кондиционер, то жарко — включить, то инструменты заменить, убавить звук телевизора, протереть, убрать. Бедные девчонки. Они подчинялись ему беспрекословно. То ли из уважения, то ли боялись потерять работу.
Как сквозь сон из-за своих мыслей Алёна слышала заискивающий голос администратора. Та общалась по мобильнику. Наконец, отключилась и промямлила:
— Врач будет, но чуть позже, ему пришлось срочно отъехать по своим делам. Есть возможность подождать?
— Сколько?
— Минут 15-20. Он обязательно подъедет и Вас примет.
— Хорошо, я подойду через 20 минут. — Алёна решила прогуляться, зайти в какой-нибудь магазинчик, пусть даже и в дождь, который, кажется, уже моросил.
Когда, через условленное время она переступила порог клиники, администратор виновато опустила голову и принялась лихорадочно листать журнал приема.
Да, мои дела плохи. Если врач все-таки появится и меня примет — прощай, последний автобус. Тем не менее, Алёна решительно подошла к ресепшен и как можно более твердым голосом произнесла:
— Ну как, врач подъехал?
— Пока нет, я даже не знаю…,- администратор хотела было продолжить, но она прервала ее:
— Зато я знаю. Ждать больше не могу, поэтому ухожу, перепишите меня на другой день.
— Дело в том, что я не знаю, как врач будет принимать.
— Хорошо, Вы уточните, а я Вам завтра перезвоню.
— Да, я уточню.
— До свидания, — Алёна решительно прошла к входной двери, и, тут, вдруг, та распахнулась, словно от сильного порыва ветра, и в холл буквально влетел, чуть не сбив ее с ног, Котов собственной персоной.
Она, было, раскрыла рот, чтобы сказать дежурное «до свидания», но доктор, притормозив на минуту и не глядя на нее, громко произнес:
— Добрый вечер, раздевайтесь, я Вас жду в кабинете. — И тут же испарился.
Алёна растерянно взглянула на администратора, та молча пожала плечами: мол, хозяин – барин. — И, чертыхнувшись про себя, подошла к «стенли», чтобы снять плащ.
А в голове лихорадочно крутилась одна и та же мысль: как же она поедет домой? Не здесь же оставаться ночевать.
Котов уже ждал ее в кабинете, как всегда деловой, серьезный, высокомерный. Его стальные глаза обжигали холодом. И, как только она переступила порог, сухо произнес:
— Садитесь в кресло, начнем.
Алёна уже привыкла к противному звуку бормашины, к тонким бесчисленным иглам, которые он все время и подолгу тыкал в ее зубы, к специфическому запаху препаратов, даже к боли она привыкла. Что делать, здоровье требует жертв, как и красота.
Сегодня Котов работал один, видимо, отпустил медсестру пораньше. Поэтому командовать и понукать было некем. Она даже злорадно улыбнулась про себя: так мол, тебе, сам все делай. Но, видимо, все равно, ее нервозность из-за обратной поездки домой сказывалась, потому что Котов, прервавшись от процесса лечения, как-то недовольно буркнул:
— Что Вас беспокоит? Вы очень напряжены, и мне мешаете.
(Ах, этот хлыст опоздал, а она, видите ли, ему еще и мешает!) Поэтому, пришлось ответить соответственно:
— Вы, Андрей Владимирович, задержались, а теперь я опаздываю на свой последний автобус.
В его лице не произошло никаких перемен, и глаза мерцали своим холодным безразличием, как всегда. Ничего не ответив, он продолжил свои манипуляции.
Минуты казались вечностью, инструменты менялись один за другим, казалось, этому не будет конца, и Алёна прикрыла глаза, стараясь подумать о чем-нибудь приятном, например, о предстоящем отпуске, о море и ее любимом песчаном пляже. Как прекрасно нежиться в теплых крымских лучах солнца и ни о чем не думать!
Из забвения ее вывел знакомый голос:
— На сегодня все. Два часа не есть. Если будет что-то беспокоить, подъедете, посмотрим.
— Спасибо, до свидания.
Она уже дотронулась до ручки двери, как услышала в ответ иронично:
— Ну, и на чем Вы поедете домой?
Как можно равнодушнее, Алёна обронила, не глядя в его сторону:
— Не знаю.
— Что ж, раз я виноват, то и исправлять ситуацию мне. Я отвезу Вас.
— Ну что Вы, Андрей Владимирович, Вы устали, Вас ждут дома. Нет, спасибо.
— Моя машина при выходе, я Вас жду минут через 10, — с этими словам Котов вышел из кабинета.
Да, ситуация, начинала ее забавлять. И, в то же время, она чувствовала внутри какое-то беспокойство, нервозность и еще что-то непонятное.
Алёна машинально расплатилась у администратора, машинально оделась и вышла из клиники.
Котов действительно ждал ее в черной лакированной иномарке.
Она хотела было сесть на заднее сиденье, но он, опередив ее маневр, распахнул переднюю дверцу.
Никто из них не проронил ни слова.
И лишь проехав несколько улиц, он произнес:
— Вы не против, если куда-нибудь заедем, перекусим? Я очень голоден.
Алёна пожала плечами:
— Что ж, давайте заедем.
В маленьком уютном кафе царила чистота и уют. А, главное — минимум посетителей. Играла приглушенная музыка, светильники в виде свечей притягивали взгляд и, как будто, приглашали быстрее присесть за столик, откинуться на спинку мягкого стула с высокой резной спинкой и отдохнуть за чашечкой кофе. Что, впрочем, она и сделала, в то время как Котов с аппетитом поглощал довольно приличный кусок мяса с жареной картошкой.
Время словно остановилось. Алёна вдруг вспомнила, что когда-то видела уже все это, то ли во сне, то ли в своих далеких мечтах.
Бармен заменил диск, и хиты 80-х сменились на современную попсу. Алёна вздрогнула, услышав знакомые голоса из группы «Чай вдвоем»: «Ты не одна, он не один. Как дальше жить – непонятно, и рушится мир», и, осторожно взглянула, нет, не в ледяные серые глаза Котова, а — на его холеные красивые руки с длинными пальцами. И сразу вспомнились прикосновения этих сильных и нежных рук к ее лицу. Как осторожно в процессе лечения он брал ее за подбородок, поворачивал к себе, наклонялся так близко «глаза в глаза», что ее сердце начинало как-то странно реагировать (билось сильнее и чаще). Сквозь вырез белоснежного халата проступала легкая светлая рубашка и кусочек его тела, смуглого и, наверное, такого же холеного, как лицо и руки. Она даже чувствовала запах его кожи, и при этом ощущала какое-то смутное волнение.
А, возвращаясь домой, мысленно внушала себе: — Противный, злой доктор. Равнодушный, высокомерный. Его интересуют только деньги. — А сама, боясь признаться в этом, с нетерпением ждала следующего посещения, чтобы снова и снова почувствовать прикосновения его рук к своему лицу.
Эти мысли и сейчас самозванцами пробрались в ее голову, и Алёна недовольно поморщилась: — Господи, какая я дура! Что за чушь. У меня муж, у него семья. Он моложе меня, и, вообще, cоберись, надо ехать домой! — Она усилием воли стряхнула с себя эту «блажь» и посмотрела прямо Котову в глаза. Тот допивал свой кофе, неторопливо и спокойно. И, казалось, не замечал никого и ничего.
Тогда она демонстративно достала из своей дамской сумочки помаду и зеркальце и стала подкрашивать губы, одновременно злясь на свою робость. Ну почему все так? Всегда все на мне ездят: подруги, сослуживцы, знакомые, муж. Всегда я иду у них на поводу. Вот, и здесь. Сытый, довольный, сидит себе, не торопится, кофеек попивает. А я дергаюсь.
Словно почувствовав ее беспокойство, Котов подозвал официанта, быстро расплатился и позвал ее на выход.
В машине, включив зажигание, он вдруг поинтересовался:
-Вы очень торопитесь домой?
(У него что, крышу сносит потихоньку от сытного ужина?).
И не дожидаясь ее ответа, добавил:
— До Вас минут 40 езды, не больше. Мне просто нужно кое-куда заехать. Не против?
— Надолго?
Он замялся и как-то странно ответил:
-Ну, как получится.
-Если ненадолго, тогда поехали, — проклиная себя за мягкотелость, Алёна злилась.
— Отлично, — Котов развернул свою иномарку совсем в противоположную от ее дома сторону и погнал по незнакомому проспекту.
В шикарном салоне было уютно, негромко звучала приятная мелодия. Аромат дорого мужского парфюма смешивался с ненавязчивым запахом кожаных сидений.
У Алёны внутри опять нарастало какое-то смутное беспокойство. И еще что-то. Волнующее, незнакомое ранее чувство.
Они проехали по вечернему городу совсем немного и остановились около обычной, ничем не примечательной пятиэтажки.
-Вот и прибыли,- его голос заметно повеселел, хотя он старался не смотреть на нее. – Я могу Вас попросить пойти со мной? — добавил он, так же не глядя в ее сторону.
— С Вами?? – (Это еще зачем?).
— Да, со мной. Пойдемте.
Почему она согласилась? Как будто кто ее толкнул тогда из машины.
Они неторопливо поднялись на 5-й этаж, он открыл дверь своим ключом. Сердце ее забилось сильнее, казалось, что его удары слышны не только ей.
Как только они очутились в маленькой тесной прихожей, Котов резко повернулся к ней и, обняв за плечи, притянул к себе. Его теплые губы касались ее лица сначала осторожно и нежно, затем все сильнее, чувственнее. Она уже задыхалась и стала отталкивать его от себя:
-Вы что, с ума сошли?
— Да, наверное, — он тоже тяжело дышал и говорил низким севшим голосом.
Все дальнейшее произошло спонтанно и быстро.
Умом Алёна понимала, что надо остановиться немедленно, сейчас же, а сердце и тело не хотели ничего ни слышать, ни видеть, ни знать, ни чувствовать, кроме его бесконечных прикосновений. Он любил ее с такой нежностью и одновременно с такой страстью, что все ее прошлое и недалекое настоящее куда-то исчезло, растворилось в бесконечном сладком дурмане. И ей было все равно, что будет потом и как это будет и с кем.
Обратную дорогу они провели в молчании. Котов поставил диск с какой-то незнакомой ей иностранной, но, наверное, модной группой.
Алёна попросила остановиться у автостанции, сухо обронила: — Спасибо. До свидания. — И, не дожидаясь ответа, выскочила из машины. Она знала, что Котов никогда не говорил ей принятых в обществе слов прощания, только кивал головой и сразу отворачивался.
До своего дома она шла быстро, почти бегом. Щеки горели, во рту пересохло, губы все еще ощущали вкус его губ, тело ломило. А сердце колотилось, как ненормальное.
продолжение следует
С уважением,
Глория Рэй
До новых встреч!
Комментарии